Образы сменяли друг друга слишком быстро, сознание пыталось за них ухватиться, вычленить хоть что-то имеющее смысл, но лишь только удавалось зацепиться за какую-нибудь мелочь, как она тут же ускользала. Образы, обрывки воспоминаний, голоса и звуки все ускорялись и ускорялись. Но вдруг все оборвалось, и сознание заполнила Тьма.
***
Солнце поднялось над горизонтом уже на половину и залило небольшую полянку теплым оранжевым светом. На полянке расположился небольшой лагерь, разбитый скорее для отдыха, нежели укрытия: два спальных мешка и кострище, уже закиданное песком. Один из мешков уже свернут, во втором спал мальчик лет семи. Его глаза завязаны бинтовой повязкой, и, на месте правого глаза, бинты пропитаны кровью.
Мальчик вздрогнул и проснулся от тяжелого и сумбурного сна. Боль тут же пронзила глаза. Но с проклятиями сел и прижал руки к уже ставшей влажной повязке.
«Аагх! Эта боль меня доконает! Скорее бы прийти в эту деревню и показаться врачам».
– О, ты проснулся!- сзади раздался жизнерадостный голос – А я как раз собирался тебя будить.
На бревне у потушенного костра сидел человек в стандартно обмундировании синоби страны Огня. Определить его точный возраст было довольно затруднительно, поскольку половину лица закрывала маска из плотной черной ткани, левый глаз закрыт протектором со знаком Конохи, а голову венчает копна пепельно-белых волос. Это был Какаши Хатаке, синоби ранга «дзёнин». Он оторвался от книги, которую увлеченно читал уже минут двадцать, и потянулся, разминая затекшую спину.
– Ну все, сейчас поешь, и в путь! К полудню мы должны дойти ближайшей деревни.- Какаши подхватил с земли свой спальный мешок, пристроил его за спиной и принялся сворачивать второй.
– Какаши-сама, мы уже неделю в пути! Когда мы уже доберемся до этой вашей Конохи? Иногда мне просто хочется выцарапать свои глаза! И почему мы уже два дня идем пешком?-
-Ну, деревню не просто так называют «скрытой». Туда не ходят торговые караваны, только несколько торговцев знают дорогу. Но ты не волнуйся, из той деревни как раз мы получаем шкуры, и можем навязаться торговцам в попутчики. Если повезет, то мы будем на месте уже завтра утором.
– Хм, это вселяет надежду.- мальчика действительно обрадовала эта новость – Ну ладно, а куда вы еду положили?
-Остались только хлебцы, они в боковом отделе рюкзака.-
Парень на ощупь нашел рисовые хлебцы и принялся с жадностью их поглощать.
Какаши, приладив свернутый мешок к своему рюкзаку, подошел к нему и посмотрел на пропитанную кровью повязку.
– Опять во сне повязку сдвинул?
– Наверно. Хорошо, что не сорвал как позавчера, а то опять пришлось бы вам меня нести.
-Ладно, плотнее закрой глаза, сейчас сменю бинты.
Дзёнин снял пропитанную кровью повязку с глаз мальчика, тот сильно зажмурился, и быстро наложил новую.
– Готово. Ну, пошли?
Парень доживал последний хлебец, нащупал свой спальник и закинул его на плечи.
– Всё, я готов. Пошли.
Какаши протянул мальчику руку, тот взялся за его рукав, и они пошли.
Долгое время шли молча, синоби опять достал свою книгу и углубился в чтение. Дорога была хорошая, рядом проходил крупный торговый путь, довольно ровная и ухоженная, так что он мог не волноваться, что его спутник будет спотыкаться и падать через каждые три шага. Да и сам парень, кажется, уже начал привыкать: шел уверенно, не горбился и не стонал, что «сейчас грохнется и помрет». Таким темпом они точно доберутся до деревни вовремя.
– Какаши-сама, а что будет потом?
Какаши так глубоко ушел в чтение, что не сразу услышал вопрос.
– М? Что?
– Ну доберемся мы до Конохи, ваши врачи осмотрят мои глаза, а дальше? Что будет со мной?
Дзенин убрал книгу сумку и оглянулся на мальчика. Он и сам долго думал над этим, куда его пристроить? Как к нему отнесутся Хокаге и старейшины? Однако ответил он достаточно уверенно.
– Я думаю, тебе разрешат остаться и поступить в Академию. Сделаем из тебя синоби!- дзёнин даже улыбнулся своей фирменной «улыбкой-одним-глазом», хотя и понимал, что парень не сможет оценить сей шедевр мимики – Тем более тебя не погонят с порога, ведь тебе некуда идти.
И осекся, поняв, что это он уже зря ляпнул, и несколько сконфужено пробормотал
– Ээ… извини. Не хотел напоминать.
– Не за что извинятся, ведь это так – мальчик действительно не выглядел оскорбленным или обиженным – Я ведь ни чего не помню из своей «прошлой» жизни.
Это действительно было так. Для него теперь вся жизнь разделилась на «прошлую», которой он жил примерно семь лет. Жизнь, которую он не мог вспомнить. И «новую», которая началась неделю назад. Когда Какаши нашел его в разоренном селении на границе со страной Звука.
Однако дзёнин все равно чувствовал себя виноватым. Он прекрасно помнил боль утраты близких и ту пустоту, затаившеюся в душе после смерти его отца. И пусть парень ни чего не помнит, и говорит, что не испытывает по этому поводу каких либо чувств, но он должен понимать, что лишился всего.
– А вы и вправду думаете, что я смогу поступить в Академию?
Какаши был несказанно рад переходу на новую тему и отметил, что в преть нужно следить за языком.
– Конечно. В Конохе все дети поступают в Академию примерно в твоем возрасте, кроме разве что детей приезжих торговцев. Но если им удастся осесть, их внуки, как правило, тоже идут в синоби.
– Ну, а если мне так и не вылечат глаза? Разве слепой может стать синоби?
– В Академии обучают не только боевых ниндзя. Есть еще много других профессий. На пример шифровщики, специалисты по узкому кругу дзюцу, это такие люди, которые занимаются изобретением и развитием техник в каком-то определенном направлении. Еще есть тактические теоретики, стратеги, дипломаты, и так далее. Хотя многие, конечно, после окончания Академии становятся генинами и продолжают совершенствоваться в области боевых искусств.
– А были какие-нибудь знаменитые слепые синоби.
«Эх, парень действительно боится потерять зрение»
– Ну, большинство теряли зрение в боях – Какаши не на долго задумался – О! Конечно! Был один мастер проникновения и ликвидации. Нас обучали его методам, когда я служил в Анбу. Он был слеп с рождения и с детство учился на ткача, но однажды…
Так, за разговорами о синоби, их работе, о великих Каге, о дзюцу и природе чакры, они шли еще несколько часов.
К полудню, как и рассчитывал дзёнин, они добрались до небольшого селения, с которым торговали Коноховци. Какаши отвел мальчика на постоялый двор и заказал ему поесть, а сам пошел к рынку, искать знакомых торговцев. Парень был неописуемо рад такому повороту событий, последний раз он нормально ел дня три назад, и сейчас радостно нажирался за все пропущенное время. Как раз когда места в желудке просто не осталось, и он начал угрожающе булькать, вернулся Какаши из заявил, что им повезло, и он нашел торговца, едущего в Коноху.
Через полчаса они уже ехали в повозке. Дзёнин уселся на кОзлах, рядом с погонщиком, а парень уютно устроился на тюках со шкурами. В животе была приятная тяжесть, боль в глазах почти отступила, настроение отличное, и не удивительно, что мальчика быстро сморил сон.
Какаши и торговец, все это время говорившие на всякие посторонние вещи, обернулись и глянули на посапывающего мальчика.
– Какаши-семпай, кто этот парень?
– Сирота. Лишился семьи неделю назад, когда ренегаты Рисовых Полей напали на его деревню.
– Да, после того переворота, когда они Звуком стали, там стало не спокойно. Мне знакомые рассказывали, что разбойники в конец распустились, торговля почти встала. Вы там порядок наводили?
– Можно и так сказать.
– Не моё это дел, да? Ну и ладно. Мне б только торговлю вести там не мешали и я рад буду. А зачем вы везете его в Деревню?
– Пусть обучается на синоби. Не оставлять же его там. К тому же, парень может за себя постоять, я в этом уже убедился.
– Неужели смог прибить кого-то из ренегатов?
– Убил, не убил. Главное, что он выжил там, где почти вся деревня полегла.
– А что у него с глазами? Посекли в битве?
– Да я и сам не знаю. Иногда идет кровь. И постоянно жалуется на боль
– Когда глаза болят, хоть как, надо использовать мазь, которую в стране Молний готовят. Вот помню, я купил пару банок…
И разговор опять плавно перетек на другие темы. Ночь прошла спокойно. И к утру они уже были у Конохи.
Какаши разбудил мальчика и жизнерадостно объявил
– НУ вот и приехали! Коноха! Твой новый дом! Как спалось?
Мальчик потянулся, и дотронулся до повязки, которая до сих пор оставалась сухой.
– Нормально. Даже глаза почти не болят.
– Это хорошо. Скоро доставлю тебя в больницу, и там посмотрят, что можно сделать с твоими глазами.
– Скорее бы.
Через несколько минут, они уже въехали в Деревню. Какаши сразу обратил внимание на странное оживление. Всюду сновали синоби с чем-то озабоченным видом, от взгляда профессионала не скрылись несколько бойцов Анбу на крышах. Но больше всего его напрягли обрывки услышанных разговоров, в которых говорили о какой-то резне. Какаши спрыгнул с повозки и схватил за локоть, пробегавшего мимо тюнина.
– Что здесь случилось?
У того аж глаза из орбит полезли
– Как? Вы не в курсе?!
– В курсе чего?
– Вчера ночью, был вырезан весь клан Учиха, только один мальчик уцелел!
На не закрытом глазе Какаши отразилось такое море эмоций, что тюнин невольно отвел взгляд.
– КАК!?!
– Я не знаю подробностей, но говорят, что это сделал кто-то из наших. Извините, но я тороплюсь.
Какаши отпустил его руку, и тот мухой скрылся в соседнем переулке. Какаши был ошарашен эти известием. Учиха, сильнейший клан Конохи, уничтожен! Да еще кем-то из Деревни.
Мальчик внимательно вслушивался во все разговоры, но мало что понимал. Торговец тоже оказался шокирован, и не реагировал на расспросы.
Какаши тряхнул головой и пробормотал.
– Ладно, слезай. Тут рядом госпиталь, отведем тебя туда. Мне нужно срочно отправится к Хокаге.
Госпиталь оказался всего в паре кварталов. Какаши обмолвился парой слов с медицинским ниндзя, тот кивнул и подошел к мальчику. Дзенин повернулся и направился к выходу, уже от дверей он прокричал
– Они пока присмотрят за тобой, они все профессионалы, так что не волнуйся. Я вернусь сразу как освобожусь.
После этих слов он буквально исчез. Медик взял мальчика за руку и повел в палату.
В кабинете Хокаге Какаши появился, когда остальные уже уходили
– Ну, ты в своем репертуаре Какаши! Опаздываешь даже в таком случае!
Проорал почти в ухо стриженый под горшок толстобровый синоби, и удалился вслед за всеми.
– Хокаге-сама, прошу прощения. Я только вернулся в Деревню и…
– Все в порядке Какаши.
Старик Сарутоби, он же Хокаге, ввел дзёнина в курс дела. По мере рассказа Какаши мрачнел все больше.
– Да… вот дела. Итачи… он всегда был таким спокойным, уравновешенным. Никогда бы не подумал, что он способен на такое. И зачем он пощадил Сасаке?
– Человеческая душа- потемки. Никогда не знаешь, что в ней скрывается…
– Что мне делать?
– Ничего. Все Анбу уже на ушах стоят, пять элитных отрядов ищут его. Ты ничем не сможешь помочь. Свободен.
И Хокаге принялся что-то записывать в большей бланк. Однако Какаши не ушел, он переступил с ноги на ногу и сделал шаг к столу.
– Хокаге-сама, я должен доложить, что превел с собой в Конохи мальчика, которого нашел во время своей миссии.
Хокаге оторвался от документов и пристально посмотрел на дзёнина.
– Какого мальчика? Зачем?
– Он сын старейшины одного селения на границе со Звуком, деревню разорили ренегаты. Он единственный, кто выжил.
Сарутоби откинулся на спинку кресла.
– Что ж. В таком случаи из него может получиться ниндзя. Одобряю.
– И еще. Полагаю, он является обладателе нового, еще не встречавшегося додзюцу…
***
Тем временем в госпитале медики, наконец, закончили опрос мальчика, и начали снималь повязку. Когда ее сняли, он сильно зажмурился и отказывался открыть глаза.
Молодая, симпатичная медсестра присела перед сидящим на кушетке мальчиком, взяла его за руку и ласково прощебетала
– Ну же. Открой глаза, мы ведь хотим тебе помочь.
Парень медленно и нехотя, расслабился. И резко открыл глаза, тут же сморщившись от боли. Медсестра со страхом отпрянула. На нее смотрели два абсолютно черных глаза, нет ни зрачков, ни белой области вокруг. Только Чернота. Будто сама Тьма смотрит. Из уголков глаз уже побежали струйки крови…
***
Сарутоби выслушал Какаши, и с задумчивым видом взялся за подбородок.
– Интересно. И как же его зовут?
– Такашиме Макуро.