Автор: Smoreg
Бета: Egus
Название: Снегопад
Статус: В процессе написания
Жанр: общий
Персонажи: Сетсухен, Неф, Аната, Юмеро
Рейтинг: R
Размещение: где угодно, при указании адреса [email protected]
Предупреждения: AU
От автора: Не ждите очередной истории Наруто, Саске, Хинаты или Сакуры. Это абсолютно новые персонажи, это мир 100 лет спустя событий манги, который фактически является продолжением “Параллели” (хоть и без неё здесь всё понятно).
Дисклеймер: Кишимото Масаши
Глава 23 “Крылья, ноги и хвосты”
На лысо бритый мужчина, старый, сухой и очень опрятный, сел на бок небольшой раскладной кушетки, достал из кармана докторского халата пузырёк с лекарством от головной боли и немного отхлe6нyл содержимое.
После чего он несколько секунд вращал пузырёк своими ловкими и твёрдыми пальцами военного хирурга, смотря на лежащего рядом с ним пациента – парнишку лет восемнадцати, найденного в полуразрушенном поместье. Единственный свидетель бойни.
Старик не понимал, ради чего ему нужно спасать жизнь этому щенку. Что можно узнать? Что очередные нукенины перебили и ограбили бандитов? И что? Бойцы Дайме в любом случае поставят опорный пункт на этом месте и направятся к следующей точке. А парень увяжется за ними. Пользы от него мало будет, но вот если он шпион…
Аккуратно старик вытащил тонкую иглу и наклонился над парнем, смотря на него внезапно изменившимися глазами. Глазами безумного фанатика.
Вдруг юноша зашевелился. От неожиданности старик отскочил, уронив иглу.
– А вы твердили, что он должен умереть, Ремон – улыбнувшись, сказал стоящий в проходе гигантский мужчина, лицо которого скрывала тень.
Зато тусклая лампа ярко освещала рукоять покорно лежащего в ножнах на левом боку меча Маэг, такого тонкого, что его клинок можно было не заметить, и лёгкого, словно пёрышка. В обычном бою он был бесполезен, поскольку не пропускал чакру и мог быть сломан в считанные секунды, но Маэги носили лишь высшие стражи Дайме, поскольку этими клинками они должны были пронзать тех, кто попытается убить правителя. Карающий удар наносился в одно мгновение, не тратя времени на сбор чакры.
– И до сих пор придерживаюсь мнения, что он должен помереть, Тулкас-доно. – холодно ответил Ремон – Я не понимаю, как он выжил, значит нужно…
– Значит мне нужен более квалифицированный хирург – прервал старика старший по званию.
– Тулкас-доно, я бы вас убил, если бы вы не были так нужны Дайме-доно – холодно ответил хирург и его глаз опять приняли безумный вид.
Гигант заржал гогочущим басовитым смехом. Да, этот старик бы убил. Он же не совсем врач. Бойцы прозвали Ремона “механиком”, поскольку он ненавидит всех, кроме своего хозяина, и лечил лишь чтобы у Хо были воины. Хоть раненые у старика всегда вызывали отвращение и презрение, но Ремон – хирург от Бога.
И тут не за что ненавидеть старика, насколько было известно Тулкасу, именно из-за ошибки отца Ремона, которого обманул шпион, был убит прошлый Дайме Огня. Хо-сама тогда пожалел оплошавшего слугу, но в сердце врача навсегда осталась горечь позора, и стремясь оградить от неё своего сына, отец вырастил сына, не верящего никому.
– И так, у парня болезнь Харуно, или “Пустышка”, как говорит молодежь. Он почти не имеет чакры – продолжил Ремон, к которому вернулось скучающее выражение лица.
– А может всё-таки Печать Мира?
– Парню двадцать лет от силы. Нужно прожить с печатью больше двенадцати лет, чтобы её нельзя было обнаружить. А спрятать её, как вы знаете, вообще невозможно. Любого ребёнка восьми лет установка печати убьёт.
Да, с этим было трудно спорить. Даже если убрать боль, дитя может полностью лишиться рассудка. Страшная техника. Птицы отрезают свои крылья, чтобы протиснуться сквозь прутья клетки…
– Люди с болезнью Харуно на порядок слабее нормальных. Ну не может этот пацан быть живым при таких ранах.
Мамоно подошёл к парню и внимательно посмотрел на его лицо. Раны. Пересаженный глаз. Крепкие мышцы. Мозоли на руках.
Нет, это был точно не очередной шиноби. Не будь у парня болезни Харуно, Мамоно бы решил, что перед ним один из так называемых Матёрых Детей, группы двенадцатилетних недоучившихся до самураев мальчишек, посланных на уничтожение некоторых лидеров Черного Бунта в южных частях страны. Из сотни разве что человек пять в живых осталось, и все сейчас примерно такого возраста.
– Это сила духа – рассмеявшись сказал высший страж.
– Плохая отговорка. Всё, что вы не можете понять, называете силой духа. Неужели думаете, что это снимет с него все подозрения?
– Наоборот. Если у парня такая сила духа, то он мог пережить и установку Печати Мира в четыре года.
– Вы бредите, Тулкас-доно. Идите поспите, утром поговорим с парнем.
– Ладно. Но чтобы он был жив, всё понятно?
– Так точно, командир – ответил Ремон, вложив некоторое пренебрежение в последнее слово.
Отмахнувшись, Район вышел из комнаты. Сегодня он и вправду устал. Почему же разведка не может найти нападавших? След чакры обрывается, как будто люди испарились.
– Конечно-конечно, утром-то он жив будет – сказал себе под нос хирург, взяв шприц – Просто вколем кой-чего, и умрёт он через дней…
Разворачиваясь, Ремон затих но полуслове. Парень смотрел в глаза старику.
Он был страшен. Этот парнишка без чакры, которого старик не мог понять, пугал.
– Сколько вы убили товарищей, считая их врагами? – наконец спросил он.
– Мне плевать на шестерёнки – придя в себя, ответил хирург – И ты…
– А плевать ли на это Дайме-доно?
– Он меня никогда не наказывал за это!
– Те, кого я убивал, тоже не наказывали меня за это. И если Дайме действительно такой, каким его помнил мой прадед, то ваши действия должны причинять ему боль.
Сплюнув, Ремон вышел из комнаты, выскочил на улицу и закурил. Караульный самурай с презрением посмотрел на хирурга. Самураи всегда так относились к табаку, алкоголю и наркотикам.
Но сейчас старику было наплевать на это. Что за отвратительный пациент… Отвратительный именно тем, что точно не ассасин. Разных ублюдков видел старый хирург, но это слишком нагло для убийцы!
Наглый ублюдок Сет лёг обратно в кровать.
“Какой жуткий человек” подумал он “Давно я не чувствовал такой жажды смерти. Похоже, слухи о фанатиках не врали. Но лидер отряда, Тулкас не такой, а значит ждать от него можно чего угодно…”
На мгновение Сетсухену показалось, что было плохой идеей нанимать группу нукенинов на устранение тех бывших, кто убежит из поместья. Да, ребята достойно выполнили свою работу, перебили “Птиц” а от трупов ничего не оставили, но теперь Тулкас заподозрит что-то не ладное. Плевать. Сейчас уже плевать. Лучше было поспать…
Ремон так и не вернулся в палату этой ночью, простояв на улице, спуская сигарету за сигаретой. Гадкий, это был табак. Гадкий, как вся жизнь старого хирурга, который убил больше, чем спас.
Иногда боль становится настолько привычной, что без неё ощущаешь себя мёртвым. Но сегодня утром её было как-то много.
Утреннее солнце предательски било в глаза, не давая заснуть и сонному парню, которому всё-таки неудобно было дремать, когда под окнами стоит врач-убийца.
Пришлось встать. Левая рука повисла безвольной плетью. Ах да, яд…
Кое-как одевшись в валявшуюся рядом одежду, которая, похоже, когда-то принадлежала Бенджиро, Сет снял наволочку с подушки, и связал два её противоположных угла между собой. Получившееся кольцо парень одел на шею и положил на него левую руку, как держали раненные руки на бинтах.
И так, представление начинается…
Актёр должен стать сам своим персонажем, но как этого добиться? Как почувствовать это? Всё-таки Сет давно лишился родителей и не мог себя представить, каково потерять их снова… Хм? Потеря…
Закрыв глаза, парень представил, что выполнил миссию и вернулся домой.
Пусть будет зима. Холодная пора, когда хочется придти домой и забраться под одеяло. Домой? Дядя сказал, что уезжает из деревни и прихватит с собой мать. В холодной мастерской делать нечего. Неф за несколько лет должна была найти кого-нибудь другого и мешать своим существованием не стоит. Нужно найти их… Но их нигде нет. Обойдя всю деревню, Сет ничего не находит и выходит за её пределы. На встречу ему идёт старый, грустный каменщик. Он всегда такой, поскольку часто выбивает на памятнике в лесу, где написаны имена, погибших на заданиях всё новые и новые имена. Значит, он выбил новое имя? Подойдя к камню, Сет замечается две новых записи.
“Юмеро Камелион”
“Аната Сенджу”
Наверное, такое чувство испытывал бы Бенджиро.
Нет, такое чувство Бенджиро испытывает сейчас, стоя в этой комнате.
Утро было весьма и весьма холодным. Выйдя на улицу, Бенджиро проигнорировал то, что оделся слишком легко.
Раньше юноша и не знал, насколько солнечное утро может казаться серым и унылым.
В воздухе всё ещё гулял запах крови – маяк для воронов. Самурай-часовой не попытался остановить идущего парня и лишь посмотрел ему в след.
Сет брёл вперёд, периодически врезаясь в проходящих мимо людей. Те окликали его, но взглянув в пустые глаза, замолкали. Самураи часто теряют близких, поэтому кто-то видел в парне старого друга, чью девушку убили, пытаясь шантажом выведать тайны, кто-то командира, по ошибке пославшего солдат на верную смерть, а кто-то себя самого.
Медленно Шильд, дошёл до свежих могил и упал около них на колени.
Влажная земля впилась в одежду, подобны тысячи крошечных человечков, тянувших своих крохотными ручонками вниз. Бенджиро закричал, криком, больше напоминавшим вой раненого волка, и со всей силой ударился о могильную плиту головой, окропив её свежей кровью.
– Отец… Прости…
Бенджиро плакал, а где-то в его глубине Сетсухен Каменмори усмехнулся. Он готов был смеяться, но промолчал.
– Твой отец должен радоваться – раздался сзади Бенджиро басовитый голос.
Повернувшись, сын разбойника увидел перед собой громадного блондина с красной кожей. Его руки были столь велики, что казались больше ног. Одет потомок людей, что жили на другой стороне Земли, был в лёгкую простецкую одежду серых тонов, на которой странно смотрелись налокотники, наручи и наколенники из какого-то металла. На лице были заметны старые ожоги.
– Тому, что умер?! – прорычал парень.
– Тому, что ты жив.
Бенджиро хотел что-то возразить, но мужчина жестом заставил его замолчать, и закрыв глаза, сказал:
– Позволь старику немного поболтать о своей жизни. У меня было четверо сыновей и дочь. Фаре, старший сын, был очень силён. Даже сильнее меня, есть повод гордиться. Он получил звание самурая за рекордные сроки, и я сам стал его тренировать, обучив всему, что знал. Я всегда дрался голыми руками, а Фаре этого не хватило. Он так же хорошо овладел копьём, луком, а мастерству меча учился у самого Дайме, Хо Манвэ. Это был не тот парень, кого мог зарезать первый попавшийся шиноби. Фаре мог в одиночку победить десяток, нет дюжину их! Дюжину, да не каких-то слабаков! Вот только вышел он больше, чем против дюжины… Я его даже не смог нормально похоронить, от тела мало чего осталось. Ещё были близняшки, такие смешные и абсолютно разные, мы их женой так поэтому назвали – Инь и Ян. Инь всегда была спокойной и сонливой, Ян наоборот не хотел спать, орал и десяток раз убегал из своей кроватки. Им и года не было, когда в мой дом пришли ассасины. И нет бы работать аккуратно, чертовы шиноби… Один из них запустил огромный огненный шар посреди дома. Я пытался остановить его своим телом, но эти ожоги оказались бессмысленны. Они, сами ничего не понимая, убили моих детей и ранили жену. Фаре именно тогда возненавидел шиноби. Ещё был Фузакеру. Этот сорванец никогда ни меня, ни Дайме и во грош не ставил, постоянно хамил и убегал из дома. А один раз не вернулся. Убит в пьяной драке каким-то малолетним наркоманом. Младший, Атама, родился уже, когда его братья и сестра умерли. Тогда я в первый и последний раз поступился принципов самураев – я испугался. Испугался за сына и старался спасти его от любых боёв. Атама был смышленым парнем, и учился на казначея. И даже тут рок не отступил. Атама заболел какой-то неизвестной болезнью и…
Самурай на секунду замолчал, а потом рассмеялся и продолжил:
– Поэтому, не будь я Тулкасом, знаю, что говорю. Батя твой счастлив. А я ему завидую.
Несколько секунд Бенджиро молчал, а потом поклонился могиле и встал.
– Значит, вы и есть Тулкас Доблестный. Спасибо, за то что пришли.
– Жаль слишком поздно.
– Отец любил говорить: “Что есть, то есть, того, что было – не вернуть, не изменить ни дня”. Если бы вы торопились, на нас просто бы напали раньше.
– Слова, достойные самурая. – усмехнулся Тулкас, и продолжил – Надо думать о будущем. Тебя зовут Бенджиро.
– Да.
– Бен, я понимаю, что поместье тебе дорого, но не стоит здесь оставаться, он и так полуразрушен. Скоро сюда придёт армия и сделает пост, а тебе стоит переселиться в ближайший город. Деньги у нас найдутся, а…
– Зачем переселяться?
– Как зачем? Купишь дом, будешь работать, жить, как обычный человек и…
– Но я хочу воевать за Дайме!
– Воевать?! – рассмеялся гигант – Ты?! Да у тебя чакры нет!
– Я уверен, что есть! Одним из моих предков был джонином, из Скрытого Кратера!
– Джонином? – переспросил Тулкас.
Теперь всё становилось на свои места. Это не нукенин, если парень открыто говорит о нём, значит…
– Твоему предку поставили Печать Мира?
– Что поставили? – переспросил Бенджиро.
– В общем, он больше не мог использовать техники ниндзя?
– Да, но он обучал дедушку и…
– Это не важно. Ты когда-нибудь слышал о болезни Харуно?
– Эээ… Нет.
– Тогда начну по порядку. Почти сотню лет назад Седьмая Хокаге, Харуно Сакура, занялась изучением странной болезнью лишения людей чакры. Заболевание было очень редким, но досадным – больные имели слабое здоровье, не могли использовать чакру и никогда не становились шиноби. В надежде их излечить Хокаге потратила около двух лет на исследования, но пришла к безутешному выводу – болезнь, позже названная “Болезнью Харуно”, врождённая и неизлечимая. Но сам принцип работы болезни можно было имитировать и лишить здорового человека исходящей чакры. Тогда была придумана Печать Мира, техника, которая создавала искусственный аналог болезни Харуно. Как оружие, печать Харуно бесполезна, поскольку жертва либо должна быть полностью согласна с наносителем печати, либо во много раз его слабее, а это значит, что у одарённого джонина может быть получится наложить печать на ребёнка.
– А причём здесь прадед?
– Ему нанесли Печать Мира, а потомки её носителей имеют повышенный шанс получить болезнь Харуно. У тебя вообще нет чакры и быть не может!
– К черту чакру! Хо-сама, единственный человек, за которого я хочу отдать свою жизнь! Если я не могу стать самураем, я готов пойти в в обычные войска!
– Идиот! – взревел Тулкас – Без чакры ты намного слабее обычных людей! Болезни, раны, старость – всё тянется к тебе! И это не считая того, что ты лишился руки! Она парализована на многие-многие года!
– Мне наплевать! Я лучше умру, чем буду презирать себя всё жизнь!
– Тогда не трать впустую время и сдохни прямо здесь! – оскалившись, сказал гигант, и бросил Бенджиро нож.
Сет бы не стал медлить. Он замахнулся и направил нож к животу так, чтобы остановиться, уже поцарапав кожу. В лучшем случае Тулкас его остановит. В худшем уйдёт и придётся искать иной способ приблизиться к Дайме.
Но Бенджиро действительно решил пронзить свой живот.
Нож немного поцарапал кожу, когда Тулкас схватил всё ещё рвущуюся вперёд, подобно обезумевшему змею, руку парня.
Тулкас несколько секунд смотрел на юношу, а потом рассмеялся. Он постоянно смеялся, когда не знал, что говорить.
– Я тебе расскажу одну тайну. На последнем экзамене самурая претенденты входят по одному в комнату, и им говорят, что они провалились. Что не имеют право служить в войсках и должны стать обычными гражданами. И лишь те, для кого жизнь на этом заканчивается, и они пытаются сделать харакири, становятся самураями. Эх… Если бы не болезнь твоя. Слушай, а ты что-нибудь умеешь, кроме как драться?
Сегодня на обеде бойцы долго просили добавки, пока Тулкас не покрыл их отборным матом вперемешку с лекцией о вреде переедания. После, великий страж сам незаметно попросил добавки у помощника повара, Бенджиро Шильда. И Бенджиро с улыбкой положив очередную порцию, приготовленную Сетсухеном Каменмори.